Новости – Общество
Общество
«Люди просто не в курсе»
Жилой дом, не попавший в программу.
Как живут и борются с чиновниками за право получить новые дома жители умирающего поселка
18 июня, 2014 15:39
15 мин
В карельском поселке Верхние Важины многие из тех, кто живет в домах без крыш и с проваливающимся фундаментом, не смогли попасть в программу по расселению. Зато в нее включили брошенные здания. Это заставило деревенских жителей засомневаться в честности намерений властей. Корреспондент «Русской планеты» отправился в поселок за 100 км от Петрозаводска, чтобы оценить состояние домов местных жителей и выслушать правду всех сторон конфликта.
От Петрозаводска до поселка Верхние Важины — 95 км. Ехать почти два часа. Дороги разбиты. В самой деревне живут всего полторы сотни человек. Географически поселок находится в низине, из-за чего сотовая связь здесь не принимает.
На въезде в поселок путь мне преграждает толпа женщин. Одна из них переходит сразу к делу.
– Вы только гляньте, — показывает женщина на свой дом, — он весь сгнил. Его нужно сносить и на его месте строить новый.
– Тоня, — перебивает ее другая, — у нас тут все дома уже должны быть давно определены под снос. Жилищный фонд весь списан. Ему уже больше 60 лет. Дома щитовые, они уже по третьему сроку служат.
Выхожу из машины, женщины подхватывают меня под руки и наперебой рассказывают о своем ветхом жилье.
– Вы полюбуйтесь, — возмущается Антонина и направляет взгляд на старый деревянный одноэтажный дом. — В этом доме люди живут без крыши. А вот и Эрик.
Из дома выходит хозяин.
– Вообще-то по паспорту я Эдуард Павлов, но все зовут меня Эрик. Здесь за стенкой живет моя дочь. В этом доме я прожил всю жизнь, помню, как в 54-м пошел в армию, — Эрик приглашает нас войти.
– Расскажите про дом, — обращаюсь я к мужчине.
– Я сейчас покажу, что у меня за этим ковром. — Эрик отрывает ножом деревянную рейку от вертикально прибитого к стене старого ковра. — Зимой очень холодно и я так утеплил эту дверь.
Он снимает импровизированный утеплитель и открывает дверь. Заходим в комнату. Перед нами круглая печь, возле нее земляная гора, а сверху огромная дыра в потолке, через которую хорошо просматривается небо и ярко зеленая трава, которая пустила корни по всему чердачному пространству.
– Это еще не самое страшное, — продолжает хозяин. — Дальше за стенкой помещение, где крыши нет вообще. Но попасть туда можно только через окно с улицы.
Мы выходим из дома. Эрик, прихватив с собой топор, подходит к заколоченному досками окну и начинает их отдирать. Когда он распахивает оконные рамы, становится хорошо видно, что над комнатой полностью отсутствует кровля. В разные стороны торчат трухлявые доски, покрытые обильной растительностью. Дверь завалена старым хламом, землей, тряпками, в углу один на другом стоят старые телевизоры и рядом лежит проржавевшая военная каска.
– Этот дом не приватизирован, он муниципальный, — продолжает пенсионер, — там еще соседи были пьяницы… Они не ремонтировали, а я весь дом не мог делать. Комиссии, которая составляет списки ветхих домов, здесь и в помине не было.
– Вы видите, что происходит, — восклицает одна из женщин, Людмила Васильева. — Как комиссия могла не заметить такой дом! Да ее просто не было. Формальный подход, на бумаге все сделали. В 2010 году все оформили и оставили людей без нормального жилья. Посмотрите, вот-вот дом упадет.
Мы покидаем дом № 17 по улице Ленина и направляемся к дому № 7 по Октябрьской. Этот дом более ухоженный, но тоже со своими бедами. При входе замечаем странное приспособление. На столбе, держащем перекосившийся штакетник, стоит небольшая спортивная гиря, прикрепленная металлическим тросиком к приоткрытой калитке.
– Не удивляйтесь, это чтобы не открывалось, — улыбается 84-летняя Наталья Ярмольчик.
– Здравствуйте, тетя Наташа, — приветствуют соседки хозяйку дома. — Покажите, где у вас пол провалился.
– Сейчас, проходите в дом. Погодите, сначала нужно гостей напоить, — достает из холодильника литровую банку молока и протягивает мне. — Пейте.
Пока я пью молоко, навстречу нам выходит муж хозяйки, Михаил.
– Полы у нас кривые, что стоять невозможно. Фундамент с одной стороны дома провалился под землю, — говорит он. — Мне уже 82. Я всю жизнь проработал во вредном цеху лесной промышленности. А в благодарность нас даже не включили в программу по переселению в другое жилье. Этот дом 1956-го года постройки.
– Печка разваливается — нет сил отремонтировать, оконные рамы перекосились, падают, стены прогнили, отходят, дом вот-вот рухнет, — добавляет супруга Михаила и не может сдержать слез. — Зимой холодно, ложусь спать в одежде, голову закрываю, отовсюду дует. Государству мы не нужны, старые совсем.
Мы прощаемся с супругами, и женщины показывают дорогу дальше.
– А это наши знаменитые дома-призраки, — уверенным шагом подходит к заколоченному дому Наталья Коваленко. — Здесь никто не прописан и уже много лет никто не живет. Но власти почему-то включили его в программу переселения. Кого переселять будут, непонятно. И таких домов у нас полно, многие превратились в заброшенные дачи. Хозяева уехали в город на постоянное место жительство и забыли про эти дома. У хозяев все хорошо, а мы, те, которые остались, страдаем в своих полуразвалившихся домах. Это натуральные халупы.
– Эта программа пошла с 2008 года, — продолжает Людмила Васильева. — Бюджетные деньги должны тратиться на людей, а не на пустоту. Сами посчитайте, вот в этом доме 87 квадратных метра. Умножайте на 46 тысяч. Куда деньги пойдут? А кого они вселять будут, зайцев, мышей, тараканов?
Другая жительница, Антонина Бориславская, добавляет, что комиссию она не видела и предполагает, что списки составляли на основе технических паспортов 1990 года. Она возмущается тем, что в программу попадают те, для кого это жилье не единственное.
– Ну, совершили ошибку, почему бы администрации не снять эти дома и не заменить их на другие. Мы требуем внести корректировку в программу. Но нас не слышат.
– Зато слышат депутатов, вот взгляните на этот дом Елены Геннадьевны Тихоновой, она местный депутат — Людмила Васильева показывает на аккуратный ухоженный дом. — Вот его включили в расселение. Понятно, почему.
Другой дом, где до сих пор зарегистрирован Валерий Голиков, тоже включили в программу, вот только его жилье уже лет 10 — руины без крыши и стен.
– Я не могу получить другую прописку. Уже собрал все документы. Но сказали ждать, когда дадут новое жилье. Говорят, осталось недолго — до 2017-го. — говорит Валерий. — Сейчас живу у тестя, хорошо хоть не выгнал. А в доме, где прописан, понятно, жить нельзя. Это не дом, а его обломки. У нас уже была какая-то программа по переселению, ждали и не дождались. Может, хоть сейчас не обманут. Не понимаю, почему у нас все так долго делают…
На следующий день я встречаюсь в администрации Святозеро с главой поселения Русланом Маляренко. Он на этой должности первый год:
– Корректировку программы сделать невозможно, — говорит глава. — Надо было все делать вовремя. По закону мы не имеем права менять дома, уже включенные в программу. Почему нельзя внести изменения — это вопрос уже не к нам, это же на уровне федерации все уже решалось, было указание признать аварийными дома до 2012 года. А те, которые сейчас мы будем признавать, они уже в эту программу в любом случае не войдут. Только в следующую — после 2017 года.
– Почему такие аварийные дома, как на Ленина 15 и Октябрьском 7, в 2010-м году не были признаны ветхими? — спрашиваю я. — И была ли на самом деле создана комиссия? Жители утверждают, что никто жилфонд не обследовал.
– Дом, который находится на Ленина 15, не попал в программу, потому что, как я полагаю, соответствовал на то время нормальному состоянию. А за 4 года пришел в упадок. То же самое, вероятно, произошло и с седьмым домом по Октябрьской улице, — неуверенно рассуждает Руслан Маляренко. — Насчет того, что комиссии не было, это не так. Дома обследовались, а те, кто говорит обратное, просто отсутствовал на тот момент на месте. Люди просто не в курсе. Проводила оценку компетентная межведомственная комиссия. И думать, что они подходили так к вопросу — это возьмем, это нет, я не могу.
В составе комиссии в то время был Игорь Матикайнен. Как он пояснил, на то время все было сделано объективно и корректно.
– Все законно было сделано, исключительно в рамках законодательства. Изменить программу уже нельзя, к сожалению, она уже утверждена, — коротко объяснил чиновник.
Больше Игорь Матикайнен комментировать ничего не захотел. Обращаюсь снова к главе поселения.
– Объясните по поводу «домов-призраков». Почему брошенные дома попадают в программу расселения, а жилые нет?
– Эти дома приватизированные. И даже если в них никто не зарегистрирован, но имеет в собственности, то мы не можем не взять такой дом в программу. Здание ведь признано аварийным, такой порядок. По муниципальным домам в Верхних Важинах у нас изначально вошли 29 домов. Они были признаны аварийными, пять из них мы исключили, потому что один дом сгорел, он не вошел в программу. Четыре дома, где квартиры муниципальные, но никто не зарегистрирован, мы тоже обязаны были исключить.
– А почему с виду ухоженный дом, принадлежащий местному депутату Елене Тихоновой, попал в программу?
– Тут не стоит подходить с этой точки зрения, это уже личные обиды у населения.
Набираю телефон Елены Тихоновой.
– Елена Геннадьевна, добрый день. Это корреспондент «Русской планеты». Расскажите, как ваш дом попал в список аварийных?
– Мой дом попал в программу, но я не имела к этому отношения, я не была в комиссии. Я лично комиссию не видела вообще. И узнала об этом буквально недавно, когда начали публиковать списки. Дом у меня опускается, полы кривые. Фундамента нет, дом стоит брусом прямо на земле, печка складывается пополам. Я депутат уже второй созыв от Верхних Важин. Первые выборы у меня были в 2009 году. Вообще, я в курсе, что и на Ленина 15, и на Октябрьской, 7 дома в ужасном состоянии, но есть и еще хуже. Я поднимала этот вопрос на сессии. Но что-то поменять не в моей власти, в программе четко написано, что только те дома будут переселяться, которые были признаны до 2012 года. Поселок строился как временный рабочий, лес вырубят и все. По-хорошему 95% нужно сносить. Меня беспокоит, что неправильно прописано в программе. Я считаю, что если человек зарегистрирован здесь, ему нужно давать в первую очередь, — резюмировала Елена Тихонова.
– Почему реализация программы затягивается на долгие годы? — это уже вопрос к Руслану Маляренко.
– Все зависит от федеральных финансов. Также идет софинансирование из республиканского и местного бюджетов. Например, в последний раз была инициатива от федерации, у них возможность появилась, и они нам дали указание изыскивать свою часть средств. Что касается документации, у нас все подготовлено. Правда, проблемы есть с деньгами на межевание. Но это решаемо.
Глава поселения также рассказал, что в самое ближайшее время в Верхних Важинах и Святозерском сельском поселении проведут новую оценку состояния домов. Все эти результаты будут учтены в следующей программе, реализация которой начнется уже после 2017 года. А пока предстоит реализовать действующую программу: снести старые дома, а на их месте возвести новые. Пока идет строительство, людям предоставят временное жилье, которого, как отметил Руслан Маляренко, достаточно.
Проходила программа и проверку в прокуратуре. Помощник прокурора Пряжинского района Руслан Пандас сказал, что лучше не вносить в программу коррективы.
– Провели проверку, установили: что на бумаге, то соответствует. Все свидетельствует о том, что комиссия была. Нет оснований отменять решение комиссии. Есть, правда, вопросы к составу комиссии, он был неполноценен. Но если мы применим меры прокурорского реагирования, то могут нарушиться права граждан, дома которых уже признаны аварийными и подлежащими расселению. Они и так 10 лет ждали. Не будем отменять программу. На Ленина, 15 я был, сам видел весь ужас, но такая ситуация, — с грустью говорит старший помощник прокурора Руслан Пандас.
В программу попали 25 домов. Для деревни, где живет 150 человек, это неплохо. Те, кому повезло, довольны.
– Я на пенсии, подрабатываю электриком. Мне 75 лет, — рассказывает Анатолий Иванович Кулаков. — В нашем доме нет фундамента, два слоя линолеума, стены пустые, ветер продувает, крышу сами покрыли, ковры на пол стелем. Знаю, что дом признали аварийным и больше ничего. Но это, конечно, радует. Дом в плачевном состоянии. Боюсь, упадет. Полы опускаются все ниже. Ждем переселения.
* * *
По программе переселения граждан из ветхого и аварийного жилищного фонда в Республике Карелия на 2003-2010 годы установлен механизм осуществления программы.
Ее реализуют государственный комитет Карелии по строительству, стройиндустрии и архитектуре, органы исполнительной власти республики и местные власти. Задачи государственного заказчика заключаются в формировании совместно с другими органами исполнительной власти нормативной правовой базы для переселения граждан из аварийного жилищного фонда; поддержание эффективных направлений использования средств федерального и республиканского бюджетов. Также к задачам относится внесение предложений по ежегодному бюджетному финансированию программы. Кроме того, госкомитет обязан участвовать в решении вопросов по организации различных форм внебюджетного финансирования, ежегодно проводить мониторинг целевого использования средств, составлять отчеты об их использовании и о ходе реализации программы в целом. Государственный заказчик координирует работу в рамках программы, управляет предоставлением муниципальным образованиям государственной помощи в пределах имеющихся ресурсов.
Первая задача органов местного самоуправления — формировать адресную муниципальную программу, предусматривающую выполнение всех мероприятий по годам для последовательного финансирования. Также на местном уровне должны создавать необходимую нормативно-правовую базу, которая будет регламентировать процедуру приобретения жилья, конкурсной продажи земли, выбора подрядчика на выполнение работ по строительству и реконструкции жилья. Плюс ежеквартальные отчеты в госкомитет. Кроме этого, местные власти организуют работу комиссий по установлению непригодного для проживания жилья, вносят предложения по переселению граждан по более эффективным методам решения задач, контролируют очередность переселения.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
